Не засветить огнём слепящих гроз
размером в жизнь отснятого портрета.
Я до тоски томительной, до слёз
запомнил мир нагромождённый этот.
Каким бы смертным сном я ни заснул,
но моего всегда достигнет слуха
из пчёл и грома мне знакомый гул.
И отзовётся бестелесность духа.
И всё, что отпечаталось в крови,
прихлынет вновь, подробным до печали.
И вспомню я касания любви
в той чистоте, когда она в начале;
и самого себя на склоне лет
среди торжеств, уже подобных тризне,
черёмух пену, вишен белый цвет
как возвратимость невозвратной жизни.
Просмотров 
